Дубиков Валентин Иванович

Уже при одном упоминании о войне на глазах ветерана, участника боевых действий Валентина Ивановича ДУБИКОВА, навёртываются слёзы. Видно нелегки воспоминания о пройденных фронтовых дорогах, о погибших товарищах. По малолетству Дубикова не призвали в Красную Армию в первые месяцы войны. Его черед пришел значительно позднее, когда наши войска погнали фашистов на запад.

Вот что рассказал старый солдат о своей дальнейшей судьбе:

- Сначала нас, новобранцев, отправили в Славяногорск, где подучили солдатскому ремеслу: строевому шагу, прицельной стрельбе из винтовок и приемам штыкового боя. А затем в теплушках через Брянск отвезли на передовую. Наша 45-я дивизия участвовала в очередном наступлении. Навсегда врезался в память первый бой, когда мы штурмовали высоту, занятую немцами. За полуразрушенным домом прятался пятнистый « Фердинанд «, беспрерывно нас обстреливавший. Командир отдал приказ уничтожить вражеский броневик. На руках перетащили через балочку свою 45-миллиметровую пушку. Но «Фердинанд» успел выстрелить первым. Орудие было разбито и находившиеся рядом с ним семь человек вместе с командиром погибли. Мы отошли назад и снова окопались. И так продолжалось несколько дней. Потом началось большое наступление. Нас перебросили в Прибалтику и вскоре мы уже вели бои в самой Риге. А, надо сказать, уличные бои, особенно в большом городе, отличаются тяжестью и кровопролитностью. Как сейчас помню: высовываясь из-за угла, стреляю в перебегающих через улицу фашистов. И тут снова взрыв и темнота в глазах. Сначала меня оттащили в медсанбат, а потом отправили в госпиталь.

После излечения попал в другую часть – 35-й полк связи. Бои шли уже в Литве. В одном из боёв нам довелось взаимодействовать с ротой штрафников. Им было приказано взять штурмом сопку, а нам – обеспечить связь. В бой пошли вместе. Штрафники были отчаянные ребята и стремились поскорее, как тогда было принято говорить, «искупить свою вину кровью». Хотя, Бог его знает, сколько среди них было действительно виноватых. Задание выполнили, но почти сразу же налетели немецкие «юнкерсы» и буквально забросали вновь занятую позицию бомбами. Почти все, кто не погибли при штурме, были убиты в результате вражеского налета.

Сейчас часто приходится читать и слышать о том, как советских солдат-освободителей в странах Прибалтики и Восточной Европы именуют «оккупантами». Не знаю, может быть, мне просто повезло, но во время войны ни в Латвии, ни в Литве, ни в Польше не пришлось сталкиваться с враждебным к себе отношением. Сейчас может сложиться впечатление, что все взрослые литовцы практически поголовно уходили в леса и становились «зелеными братьями». А я вот помню другое. Заскочили мы как-то на литовский хутор. Немолодой, но еще крепкий хозяин радушно пригласил за стол, выставил щедрое угощение. Сам он неплохо говорил по-русски. Расспрашивал откуда мы родом. Я ответил, что из Донбасса. Литовец тогда сообщил, что в гражданскую войну на стороне красных воевал совсем неподалеку – под Ростовом-на-Дону. Жаль, поподробнее поговорить не удалось. Надо было двигаться дальше. Тем более что в эти дни немцы перешли в контрнаступление под Шауляем, где тоже полегло немало наших ребят.

А дальше наш путь лежал уже в Восточную Пруссию. Туда, после боев в Прибалтике, мы вступили весной сорок пятого года. Погода была отвратительная: то дождь, то мокрый снег, бесконечная слякоть под ногами. Наши позиции напротив Кёнигсберга. Засели мы тогда в буквальном смысле в болоте. И оттуда же пошли на штурм немецкой твердыни. Да, в Риге были еще, как говорится, «цветочки»! А «ягодки» довелось отведать в Кёнигсберге, где каждый дом с толстыми каменными стенами был превращен немцами в неприступный бастион. Из узких, как бойницы, окон фашисты вели непрерывный огонь, как из стрелкового оружия, так и из минометов и фаустпатронов.

И все же Кёнигсберг мы взяли! Некоторое время наш полк вместе с другими частями находился здесь на отдыхе. Именно в Кёнигсберге я получил свою первую боевую награду – медаль «За боевые заслуги» из рук не кого-нибудь, а самого «всесоюзного старосты» Калинина. Потом говорили, что Кёнигсберг переименовали в Калинин именно потому, что первым из членов правительства там побывал «всесоюзный староста».

С Кёнигсбергом у меня связано и еще одно приятное воспоминание. Там я повстречался со своими земляками из Амвросиевки Александром Кравченко и Ляшенко. К сожалению, имя забыл. Годы, знаете ли, склероз. А тут еще и недавний инсульт. Помню только отчество - Акимыч. Но сама встреча, как сейчас перед глазами. Произошла она в момент товарищеского футбольного матча между командами артиллеристов и связистов. Мы крепко обнялись с земляками. Ну и как водится, выпили по сто грамм. Вспомнили родной дом, общих знакомых и друзей.

Последняя военная операция, в которой я принимал участие, была битва за Берлин. Наш фронт, которым командовал маршал Рокоссовский, с плацдармов на Одере наступал севернее Берлина , стремясь охватить фашистскую столицу с запада и отрезать её от возможного подхода подкреплений. Не верьте, если где-нибудь прочтете, что в последние дни войны сопротивление немцев ослабело. Дрались они ожесточенно, нередко бросаясь прямо-таки в самоубийственные атаки. Потому и жертв у нас было очень много. А как обидно гибнуть в последние дни войны, накануне Победы.

И вот бои затихли. Германия капитулировала. В первые дни мая не помню уже какого числа, я очутился в самом Берлине возле полуразрушенного здания рейхстага. На ступенях – толпы радостных солдат, крики, песни, кто-то наигрывает на гармошке. Потом все начинают стрелять в воздух, салютуя Победе. Вижу, бойцы расписываются на стенах рейхстага. Я попросил у кого-то мел и тоже поставил свою подпись. Потом мел у меня сразу же отобрали – желающих расписаться было очень много. Жаль, что, как говорят, при реконструкции рейхстага все наши росписи ликвидировали.

После войны мне пришлось еще до 1948 года прослужить в армии. Распределили меня в северную группу войск, штаб которой находился в польском городе Лигница. Там мне и довелось часто встречаться с самим Рокоссовским. Я доставлял секретную почту непосредственно в кабинет командующего. Сначала отдавал ему честь, протягивал пакет, тот его быстро просматривал, передавал адъютанту, который расписывался в получении.

Надо сказать, что еще во время войны мне, как связисту, приходилось, правда не так часто, видеть воочию таких видных полководцев, как Белобородов и Черняховский.

Вернулся на «гражданку», как и все фронтовики, звеня боевыми наградами. Среди них была даже одна иностранная - медаль «За освобождение Польши». Вот, собственно, на этом и закончилась моя военная биография.

- А как сложилась ваша мирная жизнь?

- Много лет, пожалуй, сорок с лишним, отработал в Амвросиевском лесхозе. Был и лесорубом, и строителем, и плотником. Наверное, оказался неплохим работником, раз вручали мне почетные грамоты и памятные подарки. Да и сейчас не забывают: то дровами помогут, то придут поздравить с Днем Победы.

Дочь моя, Елена, работает в Тюменской области диспетчером в «Энергонефти». Внучка учится на юридическом факультете Свердловской академии. Аня – уже пятикурсница. Её статья по борьбе с коррупцией победила на конкурсе студенческих работ и в числе лучших была издана в отдельном сборнике. Внук Артем – учащийся нефтяного техникума, тоже на Севере. Дочь и внуки каждый год приезжают сюда, навещают меня. Зовут перебраться к себе. Да куда уж. Корни тут пустил глубокие. Да и говорят, в моем возрасте резкая перемена климата совсем не на пользу.

Нынешним летом мы с женой отметим золотую свадьбу. 50 лет совместной жизни это вам не фунт изюма. И прожили мы их с Зоей, так зовут мою жену, душа в душу. Кстати, по-гречески имя Зоя означает «жизнь». Она и есть моя жизнь.